Когда Родина в опасности, должен быть на фронте...

Я принадлежу к тому поколению, у которого Великая Отечественная война украла детство, поэтому оно и получило название «Дети войны». В каждой семье нашей страны берегут память о родных и близких, вставших на защиту Родины в грозные военные годы. Хранят фотографии, письма с фронта, из госпиталей, награды, благодарности. Я не помню войну. Помню только, что я очень долго боялась гула самолетов. Даже будучи уже совсем взрослой, если услышу гул самолета, мне сразу хотелось спрятаться в какое-нибудь укрытие. Становилось очень страшно. Наверное, это был страх войны...

Когда началась Великая Отечественная война, моему отцу, Сергею Евсеевичу Шевченко, было 43 года. Он работал председателем колхоза в небольшом кубанском селе Ивано-Слюсаревка Кущевского района Краснодарского края.
На фронт его не призвали не только из-за возраста – считали, что он нужнее на своем посту. Но по своему характеру и убеждениям он, коммунист, участник двух войн – Гражданской и финской, не мог отсиживаться в тылу. Несколько раз отец обращался в райвоенкомат с просьбой отправить его добровольцем на фронт. Только в 42-м он, наконец-то, добился, чтобы его просьбу удовлетворили.
Мама очень переживала уход мужа на фронт, но перечить не могла. Зная его характер, она была убеждена, что ни ее слезы, ни уговоры, ни слова о том, что у нее на руках трое малолетних детей и она ждет четвертого, не помогут ей уговорить мужа остаться дома.
«Когда Родина в опасности, я должен быть на фронте» – таким было его решение.
Прощаясь с мужем, мама призналась ему, что решила сделать аборт. Отец очень любил детей, просто боготворил их и, услышав об этом греховном решении жены, строго-настрого запретил ей даже думать об этом.
«Ну, как ты не понимаешь?! У Шуры есть братик Коля, а у Валюшки нет сестрички. Бог даст, родится девочка, как будет хорошо», – успокаивал он жену.
Уходя на фронт, просил маму беречь себя и деток, а если родится девочка, назвать ее Любой и ждать его с Победой...
Моя мама очень любила своего мужа, просто не могла жить без него. В то время шли кровопролитные бои под Сталинградом. Мама, уже на сносях, внушила себе, что она обязательно должна быть там, увидеть своего Сережу. Ей и в голову не приходило, что ее просто не пустят на передовую. Отчаянная была!...
По дороге в Сталинград она родила меня прямо в поезде 17 декабря 1942 года. А когда узнала, что родилась девочка, сказала: «Значит, Люба, как и хотел Сережа...»
Люба, Любушка, Любовь... Какие душевные и благозвучные слова, сколько в них любви и нежности! С самого детства меня все звали Любушкой. Я убеждена, что имя, данное отцом, оберегает меня всю жизнь.
Хорошо помню то, что было уже много позже. У нас на Кубани было принято перед большими праздниками – Рождеством, Пасхой, Троицей – делать в доме генеральную уборку. Каждый раз перед уборкой мама бережно доставала из красного угла, где стояла икона, сверточек, завернутый в старую газету и перевязанный ленточкой. В нем хранились фронтовые письма отца, их было восемь. Это была святыня нашей семьи – восемь зачитанных треугольников.
Стало уже традицией перед уборкой читать эти письма. Мама садилась на табуретку посреди комнаты, я разворачивала сверток, доставала письма и начинала громко читать.
Мама была неграмотной, поэтому и просила ей читать вслух. Мне приятно было читать эти письма. Так хотелось, чтобы отец был жив! Я не понимала, какие чувства овладевали мною во время чтения, но мне казалось, что отец рядом, гордится мною и тем, что я умею читать...
Начинались все письма одинаково, я их уже выучила наизусть и читала, как стихи:
«Здравствуйте, многоуважаемая Анна Пантелеевна и наши детки: Шура, Коля, Валюшка и незнакомая Любочка».
Мама тихо начинала плакать и просила еще раз прочесть начало письма. Я тоже начинала реветь. Мама переставала плакать, успокаивая меня, говорила: «Ну, не плачь, а то батька на нас рассердится...»
В своих письмах отец оптимистично описывал фронтовую жизнь, давал советы маме по ведению хозяйства, далее шли обращения к старшему брату Шуре:
«Ты теперь большой, за старшего в доме будь, береги мать и детей. На тебя у меня вся надежда».
А старшему-то в ту пору было всего 11 лет!
Потом отец перечислял всех соседей, передавая им фронтовые поклоны, и никогда не забывал сделать приписочку: «Незнакомой Любочке привет».
Всегда эти письма заканчивались почти одинаково: «Иду защищать Родину. За Родину! За Сталина! Ваш муж, отец и защитник Родины – Сергей Евсеевич. Вернусь с Победой!».
Не думаю, чтобы отец мой писал эти патриотические слова для пафоса. Тогда все так мыслили, все думали о Победе, все стремились побыстрее выгнать с нашей земли вероломно напавшего на нас врага, дух патриотизма царил в сердцах всех людей, потому что такие были все советские люди!
…Как же мама ждала Победу! Она нам много рассказывала об отце, каждый раз оставляла для него еду, на всякий случай, а то вдруг Сережа неожиданно вернется? Уже много похоронок пришло в село, мама молилась за отца, просила Всевышнего сберечь его от пули.
Но наступил тот черный день, когда нам тоже принесли похоронку. Мне не было тогда и трех лет, но я запомнила этот день до мельчайших подробностей.
Стояла теплая весна, мы все были на огороде, что-то сажали. К нам во двор пришли две девушки, они сказали, что маму вызывают в сельский Совет. Одна девушка взяла меня на руки, и мы пошли в сельсовет. Там я увидела дяденьку с костылем и в очках. Поздоровавшись с нами, он о чем-то поговорил с мамой, потом достал из ящика стола какую-то небольшую бумажку и начал дрожащим голосом читать.
Я не понимала, о чем он читает, только испугалась и заплакала, когда мама вдруг дико вскрикнула и упала, как подкошенная, на пол.
Потом помню тягостные дни в доме: мы с Валей сидим на холодной лежанке, закутанные в какие-то лохмотья, и тихо плачем от голода, холода и страха.
Братья после страшного известия убежали из дому. Они хотели ехать на фронт, чтобы отомстить за смерть отца. Их разыскали только через несколько дней, сняв с поезда.
Мама долгое время сидела в черном платке, ни на что и ни на кого не реагировала, словно онемевшая. Она смотрела в одну точку и шептала непонятные для нас слова:
«Ваш муж Сергей Евсеевич, уроженец Ивано-Слюсаревского сельсовета, в бою за социалистическую Родину, верный воинской присяге, проявил геройство и мужество, погиб 17 марта 1945 года. Похоронен: с. Вольвец, Губернского уезда, Бранденбургского пункта Германии».
Потом мама кричала: «Нет! Нет!». И опять надолго умолкала. Это были страшные дни, которые врезались в мою память навсегда.
Мы всю жизнь ждали отца с фронта. Нам казалось, что произошла ошибка. Мама нас убеждала, что не мог погибнуть такой смелый и опытный солдат. Мама никогда не поминала отца и не зажигала по нему поминальные свечи. Нам, детям, мама внушила, чтобы жили честно, никогда не запятнали бы доброе имя отца.
Всю свою жизнь я и живу так, как жил мой отец: честно, не поступая против своей совести. Своего отца я знаю только по фотографии, с которой на меня смотрит мужественный человек с суровым лицом, но с такими добрыми глазами...
Теперь, с высоты своего возраста, я понимаю, какой это был Мужчина! В его письмах – вся его суть. Сколько тепла, заботы и уважения к Женщине – Жене, Матери, сколько любви к своей Родине! Все свои важные в жизни поступки я обдумывала: а как бы отнесся к этому мой отец?
8 мая 2007 года администрация городского поселения Нахабино вручила мне медаль «Великая Победа», которая стала для меня символом той Победы, до которой не дожил мой Отец!
Я бережно храню эту медаль, она для меня много значит. И еще я мечтала о том, что когда-нибудь смогу поклониться той земле, на которой погиб и был похоронен мой отец.
Вся наша семья всегда хотела побывать в Германии на месте гибели отца. Только мне одной из всей нашей семьи удалось осуществить эту заветную мечту.
В октябре 2012 года я поехала по туристической путевке по городам Европы. Один день мы были в Германии, в Берлине. Я не поехала с группой на экскурсию. Отправилась к Бранденбургским воротам, где погиб мой отец.
Я подошла к средней колонне, почему-то у меня так забилось сердце, началось такое волнение, слезы ручьем лились по моему лицу. Я уверена, что именно здесь и погиб геройски мой отец, как было написано в похоронке. Я положила цветы у подножья колонны, долго рыдала, не могла успокоиться. Ко мне подходили немцы, спрашивали, что со мной, но я ничего не могла им ответить. Думаю, что это самая главная и почетная миссия в моей жизни, которую я выполнила, и горжусь этим.
Вечная память всем героям, не вернувшимся с полей сражений.

Л.СМОЛЕНСКАЯ.